Саламандра - Страница 36

Полоз открыл дверь и вошел. Я, затаив дыхание, наблюдала, как большое ведро с водой и остававшимися еще в комнате цветами (их, как ни странно, оказалось довольно много) медленно наклоняется, повинуясь элементарным законам механики, и опрокидывается прямо на голову моего муженька. Пристроить тяжеленное ведро, обвязанное хитросплетениями веревок, над дверным косяком было довольно хлопотным делом, но чего не сделаешь ради собственного удовольствия. Я очень надеялась, что мое устройство сработает как надо, без всяких сбоев. И оно сработало.

Мокрый, как кошка после купания, стоящий в луже с повисшей на ухе хризантемкой, Полоз выглядел просто потрясающе. Пустое теперь уже ведро раскачивалось прямо над ним, радостно поскрипывая ручкой, а я хохотала так, что чуть не скатилась с кровати. Смотреть на своего благоверного, с которого ручьями стекала вода и осыпались листья, было уже выше моих сил. Вот только ради этого единственного момента стоило сегодня рискнуть. Еще как стоило! Давненько я так не веселилась. Жалко, что он один пришел, для полного счастья мне не хватало благодарной публики.

— Ой, не могу, — задыхаясь от смеха, стонала я. — Вот умора! Ой, держите меня семеро…

Однако я рано начала радоваться и слишком увлеклась, совершенно забыв о том, что Полоз умеет не только стоять столбом, но и двигаться. Медленно вытащив из-за уха полудохлый цветочек, муженек не глядя бросил его на пол и резким движением захлопнул дверь. Я еще продолжала постанывать и попискивать, держась за живот и дрыгая задними лапками, когда его цепкие и жаждущие отмщения пальцы сомкнулись на моем трясущемся тельце.

— Умора, говоришь? — прошипел Полоз, рывком сдергивая меня с кровати и сжимая в ладони. — Мы сейчас еще посмотрим, кто из нас посмеется последним.

И он потащил меня в ванную, хлюпая ботинками и оставляя за собой мокрые следы на полу.

— Куда ты меня волочешь? Шуток не понимаешь? — Я попыталась вырваться, еще продолжая хихикать, но его пальцы только сильнее сжались.

— Почему же? — совершенно серьезно ответил он, даже не замечая моих бесплодных потуг освободиться. — Я тоже люблю посмеяться, чем сейчас и займусь.

Что-то подсказало мне, что мою шутку он не оценил. Эх, надо было спрятаться заранее, а не на кровати валяться. Теперь мне точно конец пришел.

Полоз тем временем распахнул дверь ванной и шагнул внутрь. Уж не знаю, насколько продуманным был его план, но к сливному бачку туалета он шел очень целенаправленно.

— Эй! Ты чего это делать собрался?! — взвизгнула я, с ужасом догадавшись, какой вид мести меня ожидает через мгновение.

— Сейчас узнаешь…

— А ну пусти!

— И не подумаю.

Я вцепилась в его запястье мертвой хваткой, но он был очень настойчив в достижении своей цели и с плохо скрываемым раздражением все-таки отодрал меня от своей уже сильно поцарапанной руки.

— Это нечестно! — истошно завопила я, когда мой муженек погрузил меня в холоднющую воду бачка и осторожно опустил крышку. — Это жестоко и гнусно! Я — ящерица, а не рыбка в аквариуме! Выпусти меня немедленно! Я буду жаловаться! Я буду писать в общество защиты прав потр… тьфу, животных! Я папе все расскажу! Своему, естественно! Он тебя на завтрак схомячит вместо закуски! Я… я… Холодно же, изверг ползучий! Я заболеть могу!

Мои вопли нагло игнорировали. Я немного побултыхалась в темноте, выискивая спусковой механизм, и повисла на перекладинке. Спустить из бачка всю воду, чтобы хоть не так сильно мерзнуть и мокнуть, у меня не хватило силенок, поэтому пришлось висеть и уповать на милость мстительного гада. Да, быть ящерицей в такие моменты не очень удобно, любой легко справится. А расчет Полоза был очень даже неплох — утонуть я тут все равно не утону, а обидно до жути.

Когда через некоторое время мой змееглазый муженек удосужился обо мне вспомнить и заглянуть в бачок, я уже четко выведенным тактом отбивала челюстями незамысловатую дробь. Сказать, что я замерзла, это ничего не сказать — я уже почти окочурилась в этой леденющей водице. Странно, что еще льдинки вокруг меня не плавают. Где они эту воду добывают, хотелось бы мне знать, в ней же только трупики замораживать.

— Ну как? — поинтересовался Полоз, любуясь моим не совсем бодрым видом. Такое впечатление, что он про погоду на завтра спрашивает. Садюга!

Я бросила на него полный ненависти и вселенского презрения взгляд. Все заготовленные заранее слова относительно плоскостной структуры его шуточек, куда-то подевались, и я только и смогла, что проклацать:

— З-з-за-м-м-ме-ч-ч-ча-т-т-те-л-л-ль-н-н-но…

— Тогда вылезай.

— Н-н-не-а-а-а… Т-т-тут т-т-те-п-п-л-л-ло… Н-н-ны-р-р-ряй к-к-ко м-м-м-н-н-не…

Он что-то непонятное пробурчал себе под нос (то ли послал меня, то ли, наоборот, посочувствовал) и, уже не спрашивая моего мнения, стал меня вылавливать. Тоже мне рыболов-любитель нашелся! Чисто из вредности я цеплялась за спасительную перекладинку до последнего, изо всех сил отстаивая свое право на свободу окоченевшей личности, но победила самая незаинтересованная сторона, то есть перекладинка. Она попросту сломалась, а я с головой снова окунулась в холодную воду. Хоть и говорят, что ящерицы неплохо переносят низкие температуры окружающей среды, но тут был уже явный перебор. Да и я не совсем обычная ящерица все-таки, с этим тоже считаться надо.

Полоз, немного помучившись, наконец-то выудил меня наружу. Наверное, я была бы ему безмерно благодарна и даже расщедрилась бы на пару нейтрально ласковых слов и ничего не значащих обещаний, если бы… если бы эта узкоглазая дрянь собственноручно не запихнула меня в этот водяной холодильник. Но в любом случае сейчас у меня не было ни сил, ни желания вообще что-либо говорить, а цель жизни стала до банальности незамысловатой, как у простейшего организма, — согреться, что я и попыталась осуществить незамедлительно, нагло нырнув к своему муженьку за пазуху. Человеческое тело — самый лучший обогреватель в мире, доказано лучшими научными умами древности и современности.